В течение второй половины XIX века ополченская повинность превратилась из общинной в личную, из сословной во всеобщую, из временной в постоянную. В это время ополчению придавалось значение вспомогательной части вооруженных сил, в связи с чем ему уделялось мало внимания. Заботы правительства сосредоточились на реформе кадровой армии, обеспечении ее необходимыми материальными ресурсами и обученным запасом. Эта задача в основном была решена к началу 80-х годов. Опыт войны с Турцией в 1877—1878 годах, а еще более пример европейских стран, где многое было сделано для сближения кадровых войск с милиционными (ландвером, ландштурмом, гонведом и т. п.), показал необходимость радикального преобразования государственного ополчения. Правительством было сочтено целесообразным дать ему более полную организацию, образовывая из ополченских дружин и конных сотен крупные тактические единицы — полки, бригады, дивизии. Кроме того, из ополченцев решили формировать не только пехотные и кавалерийские части, но также артиллерийские и инженерные. Окончательно новая организация ополчения была закреплена в положении 1891 года. Согласно ему ополченские части при мобилизации должны были образовать 20 пехотных дивизий, 20 артиллерийских полков, 20 конных полков, 20 крепостных артиллерийских рот и 20 саперных — всего 400 тысяч человек. Ратники делились на два разряда. К первому относились отбывшие срок действительной службы и запаса, а также получившие льготы по семейному положению. Ко второму разряду относили лиц физически непригодных к военной службе и единственных сыновей в семье.

Накануне Первой мировой войны происходил рост численности ополчения, и к ее началу оно насчитывало более шести миллионов ратников. Это был главный резерв людских ресурсов для действующей армии.

Потребность в нем возникла прискорбно быстро. Стратегические просчеты Верховного командования, военно-техническая отсталость России по сравнению с противниками оборачивалась для армии огромными человеческими жертвами. «За три с лишком месяца с начала кампании, — вспоминал генерал А. Брусилов, — большинство кадровых офицеров и солдат выбыло из строя, и оставались лишь небольшие кадры, которые приходилось спешно пополнять отвратительно обученными людьми, прибывшими из запасных полков и батальонов... С этого времени регулярный характер войск был утрачен и наша армия стала все больше и больше походить на плохо обученное милиционное войско». По подсчетам военного историка А. Керсновского, пехота за войну в среднем переменила свой людской состав шесть раз, а отдельные полки и дивизии — 10 раз и более. Уже в 1914 году под знамена было призвано свыше миллиона ополченцев, в 1915 и 1916 годах цифры удваивались. Весной 1915 года пришлось приступить к формированию из ополченских дружин дивизий третьей очереди. Из-за нехватки вооружения этот процесс затянулся, и новые дивизии начали прибывать на фронт лишь к концу года. Среди них 113-я пехотная дивизия в составе 449-го Харьковского, 450-го Змиевского, 451-го Пирятинского и 452-го Кролевецкого полков. Дивизия входила в состав 34-го армейского корпуса 7-й армии Юго-Западного фронта. Первым полком в дивизии числился 449-й Харьковский. Он был сформирован в феврале 1916 года из трех дружин Харьковского ополчения и первоначально назывался «Первым формируемым полком». Собственное имя он получил 3 марта 1816 года. Командовал полком генерал Будзилович.

Образовавшие Харьковский полк ополченские дружины (№ 121, 122, 123) были мобилизованы еще в июле 1914 года и отправлены на фронт в Галицию. В ноябре 1914 года им вручили знамена, судя по архивным документам, те самые, что остались от Харьковского ополчения 1855 года и хранились в кафедральном Успенском соборе. На протяжении 1914 и 1915 годах ратникам приходилось главным образом нести гарнизонную службу или заниматься строительством укреплений. Тем не менее им не раз довелось побывать под огнем противника и нести потери.

Новосформированный полк выступил на фронт в конце мая 1916 года и летом в составе дивизии участвовал в Брусиловском наступлении. Особенно памятными остались сентябрьские бои за высоту 399 «Лысоня» на подступах к местечку Бережаны в долине реки Золотая Липа. Полк начал атаку австрийских позиций утром 22 сентября. Несмотря на ураганный огонь вражеских девятидюймовых орудий и проволочные заграждения, к полудню были захвачены две линии окопов и взято более 200 пленных. Австрийцы непрерывно контратаковали. Харьковцы, потерявшие в ходе боя до 50% своего состава, вынуждены были оставить одну линию неприятельских окопов, но на второй закрепились и отбили все атаки. Утром следующего дня наступление было возобновлено, но вскоре стало ясно, что обескровленные роты ополченцев не в состоянии прорвать вражескую оборону. К четырем часам дня полк был сменен на позиции и выведен из боя. Боевая задача оказалась выполненной лишь частично, трофеями харьковских ополченцев стали два офицера и 407 солдат противника.

Накануне атаки на Лысоню полк насчитывал 1700 рядовых и 47 офицеров. За два дня непрерывного боя он потерял убитыми, ранеными, пропавшими без вести 14 офицеров и 1020 ратников и был сведен в два батальона вместо трех Вследствие этого в последующих атаках высоты полк не участвовал, а только поддерживал их огнем.

Любопытно, что в ходе сентябрьских боев в окрестностях Бережан был разгромлен и взят в плен легион Украинских Сичевых Стрельцов, сражавшийся в рядах австро-венгерской армии.

Многие офицеры и солдаты Харьковского полка удостоились наград, и не только российских. Георгиевский кавалер, младший унтер-офицер Демьян Муха был представлен к французской медали, а рядовые Георгий Яковлев и Михаил Светущев получили медаль и звезду сербского ордена Карагеоргиевичей.

Во время Брусиловского наступления и позже, в дни июльской катастрофы 1917 года, рядом с Харьковским сражался второй полк дивизии — Змиевской, также укомплектованный харьковскими ополченцами.

В начале декабря 1916 года в армии появились первые дивизии 4-й очереди. Не имевшие артиллерии и состоявшие преимущественно из ратников 2-го разряда, ранее в армии не служивших и не получивших ни военного воспитания, ни даже надлежащего военного обучения, эти дивизии, по мнению А. Керсновского, были «мертворожденными».

Приказом штаба Верховного главнокомандующего от 22 ноября 1916 года Харьковская ополченческая бригада была развернута в дивизию, имена полков которой воскрешали в памяти названия уездных городков одноименной губернии: Ахтырский, Волчан-ский, Северодонецкий, Чугуевский. Дивизия получила номер 137 и направление на Северный фронт. Здесь война носила преимущественно позиционный характер, чему в большей степени соответствовали по своим невысоким боевым качествам ополченские части. В их рядах оказалось немало дезертиров, отсталых, так называемых «халупников», «самострелов». Русский военный ученый генерал Н.Н. Головин подсчитал, что по сравнению с другими частями армии ополченцы давали наименьший процент кровавых потерь и наибольший — пленных. Беспристрастные документы сохранили имена и героев, и малодушных. Рядовой 54б-го Волчанского полка Леон Дудинский в ноябре 1916 года, находясь в разведке, перебежал к немцам. Месяц спустя рядовой того же полка Викентий Яблонский, также в разведке «под огнем, встав, бросил бомбу в неприятельский пикет» и был награжден за свой поступок Георгиевским крестом. Краткая история 137-й дивизии не отмечена ни славными делами, ни громкими победами.

В феврале 1917 года пришла «великая и бескровная» с Приказом № 1 и «Декларацией прав солдата», комитетами, митингами и братаниями. Началась агония армии. «Солдат решил, что раз царя не стало, то не стало и царской службы и царскому делу — войне — наступил конец... Офицер, призывавший солдата защищать Родину, становился ему подозрителен. Раз была объявлена «свобода», то кто имел право заставлять его, солдата, проливать свою кровь на фронте, когда в тылу рабочие провозгласили восьмичасовой трудовой день, а односельчане готовились поделить землю помещика». Ополченские части быстрее других теряли дисциплину и боеспособность. Последняя точка в их истории была поставлена в начале 1918 года, когда по условиям Брестского мира демобилизовалась вся старая армия. Такова история четырех харьковских ополчений, рассказанная на страницах этой книги впервые.