СЁСТРЫ СИНЯКОВЫ – ХАРЬКОВСКИЕ МУЗЫ ФУТУРИЗМА
© В. П. Титарь, А. Ф. Парамонов, Л. И. Фефёлова
ЗИНАИДА МИХАЙЛОВНА СИНЯКОВА–МАМОНОВА И ВЛАДИМИР МАЯКОВСКИЙ
Лиля Юрьевна Брик запамятовала или не хотела произносить, что в старшую сестру из Синяковых – Зинаиду, был влюблен Владимир Владимирович Маяковский.
Зинаида Михайловна Синякова-Мамонова родилась 4 октября (по старому стилю) 1886 г., была крещена 26 октября в Христорождественской церкви города Харькова [24]. Училась в Харьковском музыкальном училище в классе известного пианиста А. Шульца-Эвлера, брала певческие уроки у С.Я. Лапинского. До 1910 г. переехала в Москву. Училась в Московской консерватории. Стала довольно известной оперной певицей. Была замужем за Мамоновым.
В 1912 г. Мария и Ксения Синяковы приехали из Харькова в Москву навестить свою старшую сестру Зинаиду и познакомились с Владимиром Маяковским. Мария Синякова вспоминает:
«Встреча с Маяковским – еще до знакомства – произошла совершенно случайно. Просто мы ходили с сестрой Зиной по бульвару, и он к нам подошел, не будучи абсолютно знаком с нами.
Так, что интересно? Сама фигура Маяковского, какой он тогда был. Он был весь в черном: в черном плаще, в черной шляпе, широкополой, и бросалась в глаза огромная роза, вдетая в петлицу плаща, бледно-розовая. Это 1912 год. Он был очень скромный, застенчивый и неловкий. Разговоры велись все вокруг розы, в общем-то, я не помню. Мы даже не знали, кто он такой, и мы не назвали своих имен, а, наоборот, скрыли.
Кроме того, интересно, что он познакомился также и с другой моей сестрой, но отдельно. В Петровском парке на лодке они катались. Там была Зина и Оксана. Но Зина была старше нас, а мы уже как девочки были возле Зины, и я думаю, она тут сыграла главную роль. Она вообще его интересовала» [3].
Николай Асеев в «Воспоминаниях о Маяковском» пишет: «Они (Ксения) с сестрой, З.М. Мамоновой, оперной певицей, ездили гулять в Петровско-Разумовское. Катались на лодке. Как-то раз их лодку обогнала другая, с двумя юношами. Стали грести наперегонки. Маяковский (как оказалось впоследствии, это был он) ни за что не хотел уступать и в конце концов обогнал их лодку, четырехвесельную, на одной паре весел. Маяковскому они приглянулись. Он хотел записать их городской адрес. Но девицы были строгие и адрес ему дали ненастоящий. Потом в Москве встретили его на улице. Он их узнал, стал пенять на обман. Тогда уже закрепили знакомство. Он стал бывать у Мамоновой...» [8].
В 1914–1915 годах Зинаида Михайловна Синякова-Мамонова проживала в доме № 9 по Тверскому бульвару в доходном доме Коровина.
Борис Леонидович Пастернак в своей повести «Охранная грамота» пишет: «Зимой на Тверском бульваре поселилась одна из сестер Синяковых - Зинаида Михайловна Синякова-Мамонова. Ее посещали. К ней заходил замечательный музыкант (я дружил с ним) И. Добровейн. У нее бывал Маяковский... Был, правда, Хлебников с его тонкой надменностью... Был также Северянин, лирик, изливавшийся непосредственно строфически, готовыми, как у Лермонтова, формами...
Маяковский редко являлся один. Обыкновенно его свиту составляли футуристы, люди движения. В хозяйстве Мамоновой я увидел тогда первый в моей жизни примус. Изобретение не издавало еще вони, и кому думалось, что оно так изгадит жизнь и найдет себе в ней такое широкое распространение.
Чистый ревущий кузов разбрасывал высоконапорное пламя. На нем одну за другой поджаривали отбивные котлеты. Локти хозяйки и ее помощниц покрывались шоколадным кавказским загаром. Холодная кухонька превращалась в поселенье на Огненной Земле, когда, наведываясь из столовой к дамам, мы технически дикими патогонцами склонялись над медным блином, воплощавшим в себе что-то светлое, архимедовское. И бегали за пивом и водкой...
Маяковский читал, смешил все общество, торопливо ужинал, не терпя, когда сядут за карты. Он был язвительно любезен и с большим искусством прятал свое постоянное возбуждение. С ним что-то творилось, в нем совершался какой-то перелом... Он открыто позировал, но с такою скрытой тревогой и лихорадкой, что на его позе стояли капли холодного пота...» [12].
Мария Михайловна писала, что Маяковский ухаживал за сестрой Зинаидой, но это было небольшое увлечение, и все это было как-то неудачно [3]. Зинаида Михайловна умерла во время войны в 1942 г.
НАДЕЖДА МИХАЙЛОВНА СИНЯКОВА-ПИЧЕТА И БОРИС ПАСТЕРНАК
Надежда Михайловна Синякова родилась 17 января (по старому стилю) 1889 г. в г. Харькове, была крещена 17 февраля того же года в Христорождественской церкви [24]. Закончила, как и Зинаида Михайловна, Харьковское музыкальное училище по классу пианино, где преподавал А. Шульц-Эвлер. С конца 1900-х годов она училась в Московской консерватории, была хорошей пианисткой. Примерно в 1912 г. вышла замуж за Василия Ивановича Пичету.
Отцом Василия Пичеты был известный в Харькове заслуженный протоиерей Иоанно-Усекновенской кладбищенской церкви Иоанн Христофорович Пичета (1844-1929). И.Х. Пичета по происхождению серб, родился 9 сентября 1844 г. в Мостаре, главном городе Герцеговины. Как один из лучших учеников Мостарской школы, он в 1858 г. был направлен пансионером в Херсонскую семинарию, по окончании которой поступил в 1863 г. в Киевскую духовную академию. В 1867 г. он заканчивает Академию со степенью кандидата и рекомендуется на должность преподавателя Полтавской семинарии по церковной истории. Здесь он прослужил 35 лет с небольшим перерывом в 2,5 года (в 1887 - 1889 гг. он был ректором Витебской семинарии). В 1887 г. И.Х. Пичета, имевший уже чин статского советника, перешел в духовное ведомство и был возведен за короткое время в сан протоиерея.
При переходе в 1903 г. на епархиальную службу в Харьков отец Иоанн первоначально был назначен священником в Петропавловскую церковь. Но еще до вступления в должность был перемещен настоятелем в кладбищенскую Иоанно-Усекновенскую церковь. Четыре года был депутатом от Духовного ведомства в Харьковской городской думе (1906-1910). За усердие в гражданской службе и в духовном ведомстве был награжден двумя орденами «Св. Станислава» II и III степени, двумя орденами «Св. Владимира» III и IV степени и тремя орденами «Св. Анны» I, II и III степени. Протоиерей Иоанн Пичета был автором многих духовных и светских публикаций по разным вопросам. Широкой популярностью пользовались в Харькове его сердечные импровизированные проповеди, которые он произносил в воскресные и праздничные дни [25]. Высокий резонанс в Харьковской прессе получило событие на открытии памятника Марку Кропивницкому в 1914 году. И.Х. Пичета отказался служить панихиду из-за красных ленточек на венках, послав вдову Кропивницкого за разрешением в полицию [26]. А в 1917 г. И.Х. Пичета как член Духовной Консистории пламенно выступал против самовольного захвата жителями слободы Озерянки Чудотворного образа Озерянской Богоматери, неоднократно выезжал в Озерянку уговаривать жителей вернуть икону в Покровский монастырь [27].
Из ведомости Иоанно-Усекновенской церкви за 1913 г. следует, что протоиерей И.Х. Пичета, уроженец Герцеговины, из светского звания. Присягал на подданство России в Полтаве 25.06.1869 г. Вдовец и имеет четверых детей: Владимир - 35 лет, преподаватель Московского коммерческого училища; Георгий - 32 года, товарищ прокурора Тобольского окружного суда; Василий - 24 года, помощник делопроизводителя в Управлении земледелия и государственных имуществ в г. Москве; София - 38 лет, надзирательница Полтавского женского епархиального училища [28].
Из детей Иоанна Христофоровича наиболее известным был Владимир Иванович Пичета (1878-1947), который родился в Полтаве. По окончании Московского университета преподавал историю в средних школах городов Коростышев и Екатеринослав в 1901 - 1905 гг., затем он сотрудник Екатеринославской Архивной комиссии в 1905-1910 гг. С 1910 г. В.И. Пичета – приват-доцент Московского университета. В 1921-1930-х годах был профессором и ректором Белорусского университета в Минске. С 1928 г. – действительный член АН БССР. В начале 1930-х годов был репрессирован, но уже в 1938 г. – профессор Московского университета. В.И. Пичета был автором многочисленных работ по истории Украины, Белоруссии, Литвы, России, южных и западных славян. В 1946 г. он был избран действительным членом АН СССР [29].
Василий Иванович Пичета родился в 1889 г. в г. Витебске, в это время его отец был ректором Витебской духовной семинарии [28]. В 1903 г. семья переехала из Полтавы в Харьков, и Василий продолжил учиться во 2-ой мужской гимназии. Параллельно он учится в Городской художественной школе М.Д. Раевской, а с 1909 г. – в студии Евгения Агафонова «Голубая лилия». Здесь он знакомится с Марией Синяковой, Дмитрием Гордеевым, Божидаром (Богданом Гордеевым) и др. Через Марию Синякову Василий познакомился с ее сестрой Надеждой. После окончания гимназии он учился в Харьковском университете на историко-филологическом факультете. После окончания университета (1912 г.) женится на Надежде Михайловне Синяковой, и они вдвоем переезжают в Москву: он – работать в Управлении земледелия и государственных имуществ, а она – учиться в Московской консерватории. Они снимали квартиру на Малой Полянке и, как мы уже писали, в это время к ним приезжали младшие сестры Синяковы – Мария и Ксения.
Василий Пичета после революции 1917 г. возвращается в Харьков. Он сотрудничал в харьковских журналах «Колосья» Валентина Рожицына (1918), «Пути творчества» Григория Петникова (1919) и «Творчество» (1919). Выступал как искусствовед, культуролог, филолог и художник. В журнале «Колосья» было опубликовано его культурологическое исследование «Забытая символика старого гадания» [30]. В журнале «Пути творчества» - искусствоведческие статьи «Несколько слов о пролетарском искусстве» [31] и «Прикладное искусство, как коллективное и для коллектива» [32]. В журнале «Творчество» - статьи «О связи между некоторыми течениями живописи и народным искусством» [33] и «О пролетарской живописи» [34], а также в том же журнале были воспроизведены его рисунки - концовка и заставкa [35]. Рисунок Василия Пичеты был воспроизведен также в «Сборнике нового искусства» (1919 г.) [36]. В начале 1919 г. Василий Пичета входил вместе с В. Бобрицким и Г. Петниковым в правление «Проф. Союза деятелей левого искусства» в Харькове (был его секретарем). Выставлялся как живописец: «В ближайшие дни в кафе «Intime» (ул. Сумская) открывается постоянная выставка картин по типу заграничных. Участвуют Е. Агафонов, В. Пичета и др.», - сообщал осенью 1918 г. харьковский журнал «Колосья»[37].
Дата смерти В.И.Пичеты неизвестна, любопытная версия прозвучала о выходе из города вместе с Хлебниковым и гибели В.И.Пичеты по дороге в Красную Поляну. Это могло произойти в период между 1919 и 1921 годами [55].
Надежда Синякова, жена В.И. Пичеты, была, как говорил Борис Косарев: «... прозаическая. Но это не значит: простая, - ничего подобного. Она была своенравна, иногда упряма, резка в суждениях: могла сказать, прижимая руки к голове, после ухода какого-нибудь отличающегося глупостью и болтливостью гостья: «Мазохизм!». Надя могла, например, расстроить какое-нибудь предприятие, сказав в последний момент «я не пойду!» или «я не буду!» и прихлопнув ладонью по столу. Переубедить ее было невозможно. Кстати, бывали случаи, когда все ей были потом благодарны за это упрямство. Внешне она была непохожа на сестер: очень смуглая (такую смуглость я потом видел в Одессе, - говорил Борис Косарев), южная, необыкновенно красиво и оригинально одевалась» [2].
Николай Асеев, как старый друг сестер Синяковых, познакомил их с Б.Л. Пастернаком, который стал часто бывать в московском доме Надежды Синяковой. Константин Григорьевич Локс вспоминает, что когда он пришел в гости к Борису Пастернаку после долгого перерыва, то увидел: «На столе в крохотной комнатке лежало Евангелие. Заметив, что я бросил на него вопросительный взгляд, Борис вместо ответа начал мне рассказывать о сестрах Синяковых. То, что он рассказывал, и было ответом. Ему нравилась их «дикая» биография.
|
|
В посаде, куда ни одна нога Не ступала, лишь ворожеи да вьюги Ступала нога, в бесноватой округе Где и то, как убитые, спят снега... |
|
Примерно этими строками можно передать его рассказ. Отсюда началась та стихия чувств, которая и создает музыку «Поверх барьеров». «Вся эта китайщина и японщина - сказал он в заключение...» [38].
В отличие от безотчетно-романтической влюбленности, Пастернак определяет в «Охранной грамоте» созданные любовью человеческие отношения как плен и оковы: «Мои плечи и руки больше не принадлежали мне. Они, как чужие, просились от меня в цепи, которыми человека приковывают к общему делу. Потому, что вне железа я не мог теперь думать уже о ней и любил только в железе, только пленницею, только за холодный пот, в котором красота отбывает свою повинность. Всякая мысль о ней моментально смыкала меня с тем артельно-хоровым, что полнит мир лесом вдохновенно - затвержденных движений и похоже на сражение, на каторгу, на средневековый ад и мастерство. Я разумею то, чего не знают дети и что я назову чувством настоящего» [12].
В одном из первых стихотворений «Поверх барьеров», обращенном к Надежде Михайловне, эта тема обнажена по предела [12]:
|
|
Вслед за мной все зовут вас барышней, Для меня ж этот зов зачастую, Как акт наложения наручней, Как возглас: я вас арестую. Нас отыщут легко все тюремщики По очень простой примете: Отныне на свете есть женщина И у ней есть тень на свете... |
|
В рукописи «Доктора Живаго» сохранилась вычеркнутое определение отношений Юрия Андреевича и Лары: «Их близость была близостью скованных по рукам попарно пленницы и пленника на чужом иноязычном невольничьем рынке» [39].
Артистическая богема Синяковых не нравилась родителям Б.Л. Пастернака и тревожила их. Участились ссоры. Леонид Осипович Пастернак откровенно протестовал, когда Борис уходил в эту, как он отечески выражался, «клоаку». В стихах 1915 г., вошедших в «Поверх барьеров», а также отданных в футуристические сборники, и затем не включенных автором в книгу, натянутой струной звенит тема лирической тоски и тревоги. Таковы: «Весна, ты сырость рудника в висках...», «Тоска бешенная, бешенная...», «Полярная швея...», «Как казначей последней из планет...», «Но почему», «Скрипка Паганини» и др. Именно эти стихотворения, характеризуемые наибольшим внутренним напряжением, Пастернак в 1928 г. исключил из переработанной книги [39].
Цикл «Скрипка Паганини» посвящен Надежде Синяковой и развитию их отношений. В начале апреля 1915 г. она заболела и уехала в Харьков. Заключительная часть звучит как их прощальный диалог [12]:
|
|
Она. Годы льдов простерлися Небом в отдалении, Я ловлю, как горлицу, Воздух голой жменей, Вслед за накидкой ваточной Все - долой, долой! Нынче небес недостаточно, Как мне дышать золой! Он. Я люблю, как дышу. И я знаю: Две души стали в теле моем, И любовь та душа иная, Им несносно и тесно вдвоем... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . И я старой лишиться рискую, Если новой я рта не зажму. |
|
© В. П. Титарь
© А. Ф. Парамонов
© Л. И. Фефёлова
Синтаксис ссылки:
Титарь В. П. Знаменитые змиевчане. Сёстры Синяковы – харьковские музы футуризма / В. П. Титарь, А. Ф. Парамонов, Л. И. Фефёлова // История Змиевского края. – Змиев. – 2012. – URL:
http://colovrat.at.ua/publ/8-1-0-234 (часть первая);
http://colovrat.at.ua/publ/8-1-0-235 (часть вторая);
http://colovrat.at.ua/publ/8-1-0-236 (часть третья);
http://colovrat.at.ua/publ/8-1-0-239 (часть четвёртая);
http://colovrat.at.ua/publ/8-1-0-240 (пятая часть);
http://colovrat.at.ua/publ/8-1-0-245 (шестая часть);
http://colovrat.at.ua/publ/8-1-0-246 (седьмая часть, примечания и ссылки);
https://colovrat.at.ua/publ/8-1-0-252 (приложение).
Библиовебографическое описание (ДСТУ 8302:2015):
Сёстры Синяковы – харьковские музы футуризма. Часть 3 // История Змиевского края. 2012-02-23. URL: https://colovrat.org/publ/8-1-0-236 (дата обращения: 2024-04-20).
Похожие статьи: